16 декабря министерская конференция стран-участниц ВТО наконец-то согласилась с присоединением России к этой организации. Так что голубая мечта Кремля может осуществиться уже через 213 дней, когда Госдума ратифицирует протокол вступления нашей страны в эту всемирную организацию. Но впору вместо бравурных маршей играть «Реквием» Моцарта и нести на кладбище гроб российского сельского хозяйства. Что выиграет и что проиграет Россия в случае вступления в ВТО? В каком состоянии находятся наши знаменитые пашни? Кто лоббирует и кому выгодно бездумное присоединение нашей страны к этой организации? Эти и другие не менее насущные вопросы «АН» задали последнему министру сельского хозяйства СССР, директору ГНУ ГОСНИТИ, академику РАСХН Вячеславу ЧЕРНОИВАНОВУ.
– Вячеслав Иванович, хотелось бы понять, в каком состоянии находится одна из главных отраслей экономики – сельское хозяйство?
– Сегодня в сельском хозяйстве сложилась более позитивная ситуация, чем было несколько лет назад. По птицеводству и свиноводству показатели улучшаются. С будущего года наша страна должна полностью перейти на обеспечение населения собственной продукцией птицеводства. В то же время мы значительно отстаём от тех стран, которым выгодно наше вступление в ВТО. Для них открывается неисчерпаемый продовольственный рынок: 140 миллионов россиян всегда будут покупать еду. На отставание влияют различные причины, которые многим известны. И если мы не начнём в срочном порядке их устранять, то нашим потомкам ничего не останется. Во многих странах для земледелия используют каждый клочок земли. У нас благоприятными являются лишь ограниченные районы. Остальные – гористы, засушливы или, наоборот, там слишком холодный климат. Без проведения дополнительных мероприятий для сельхозработ пригодно около 40% всего земельного фонда.
Из-за климатических условий, недостаточной энерговооружённости, неудовлетворительного материально-технического обеспечения урожайность многих культур низкая, соответственно, и качество продукта – невысокое. Например, продовольственная пшеница составляет всего 70% валового сбора; высококачественная хлебопекарная пшеница (с содержанием клейковины более 22%) – половину продовольственной. Для устойчивости к погодным условиям, различным болезням учёные мира выводят новые сорта картофеля, свёклы, кукурузы. Семенной материал для воспроизводства с учётом всех возможных потерь составляет 20% валового сбора. Выход мяса животных (птицы) – 70% живой массы. И так практически по всем позициям.
При сложившихся природно-климатических и жёстких геополитических условиях мы не имеем права терять сельхозугодья и в первую очередь пашню. Так что ни о какой равной конкуренции говорить не приходится.
– Земли, в прошлом принадлежащие колхозам и совхозам, фактически проданы и активно застраиваются. Сколько сейчас земель в сельхозобороте и что происходит с землёй, если её не обрабатывают?
– Площадь пашни сократилась со 131,8 до 115,6 миллиона га, а посевная площадь – со 117,7 до 75,1 миллиона га. Сокращение полезной площади неуклонно продолжается. При этом сельхозугодья, и особенно пахотные земли, без обработки в течение первых 2–3 лет переходят в статус залежей и требуют применения комплекса специальной техники для проведения культуртехнических работ. Стоимость же обработки залежей с наличием мелкого кустарника по сравнению с типовой повышается в 8–10 раз.
Восстановить потерянное ещё можно. По нашим оценкам, освоение только 14 миллионов га залежей при правильной и полноценной агротехнике смогут дать нам столько продукции, что Россия полностью сможет отказаться от импорта основных видов продовольствия. Но пока этого делать никто не собирается.
– При таком плачевном положении российского села кто-то же лоббирует вступление России в ВТО? Кому это выгодно?
– Вступление в ВТО – это не экономическое, а политическое решение. Игра по общим правилам мировой торговли выгодна нашим экспортёрам. Она выгодна и серьёзным мировым производителям сельхозпродукции. Им уже мало собственных рынков. Плодородность наших земель в среднем в 2,5 раза ниже, чем в Европе, Америке, Австралии. Эти страны полностью обеспечивают себя продовольствием. И проводят интенсивную политику захвата новых рынков. Австралия, например, выставила условием вступления России в ВТО отказ от повышения субсидии для сельского хозяйства. При этом сами активно субсидируют свой сельскохозяйственный сектор. Уровень поддержки государством аграрного сектора в США, Канаде, в странах Евросоюза в десятки раз больше, чем у нас. Объём государственных дотаций в странах ЕС свыше 30%. На один гектар пашни дотация составляет 300 евро, в России – 30 евро. И по условиям вступления в ВТО мы должны ещё и снижать господдержку сельского хозяйства каждые пять лет на 5–10%.
Надеюсь, что российские переговорщики постараются отстоять позиции нашего сельского хозяйства.
– А вы знаете позиции наших переговорщиков?
– Нет. Просто руководствуюсь здравым смыслом.
– А насколько ведущие страны мира обеспечены собственным продовольствием?
– Уровень обеспечения очень высок. Даже бедная плодородными почвами Япония на 50% удовлетворяет свои запросы в собственных продуктах. Там, например, полностью запрещён импорт риса. Хотя внутри страны он продаётся по ценам, в
6–8 раз превышающим мировые. Россия же скатывается по основным позициям самообеспечения до критического состояния.
– Но чиновники от сельского хозяйства постоянно говорят о том, что Россия собирает рекордные урожаи, наращивает производство мяса и молока.
– Цифры – вещь упрямая. За последние 20 лет у нас резко сократилось потребление основных продуктов питания на душу населения: молока и молочных продуктов – с 386 до 247 кг при медицинской норме 340–360 кг; мяса и мясопродуктов – с 75 до 66 кг при медицинской норме 81 кг. Мы отстали по производству зерна даже от ближайших соседей. В Белоруссии на одного человека производят 0,9 тонны зерна, а в России – 0,65 тонны. Сравните с Канадой – 1,5 тонны на человека при норме 1 тонна.
В принимаемые программы закладываются крайне низкие показатели производства сельскохозяйственной продукции. Например, потребление молока и молокопродуктов в 2020 году по планам Минсельхоза РФ, составит 258 кг в год на человека, что, конечно, недостаточно.
– Но ведь действительно идёт рост производства свинины, мяса птицы…
– В «коротких» отраслях (в птицеводстве и свиноводстве) окупаемость составляет 2–3 года. А говядины – уже 4–5 лет. Пока мы можем регулировать продовольственные потоки ввозными квотами. Как только квоты были уменьшены, сразу был отмечен рост российского сегмента. А при вступлении в ВТО мы такой возможности будем лишены. Опыт стран Балтии показал, что при слиянии национального и международного рынков происходит потеря национального контроля над целыми отраслями экономики.
– В бюджете и госпрограмме поддержки сельского хозяйства фигурируют значительные суммы в миллиарды рублей. Они доходят до тех людей, которые работают на селе?
– Субсидии на поддержку сельского хозяйства составляют 111,8 миллиарда рублей. Но этого мало. Для нормального развития села необходимо тратить не менее 10% расходной части бюджета. Сегодня на эти цели затрачивают всего 1,3–1,5%.
Тех, кто действительно болеет душой за отрасль, волнует одна из важных проблем – кадровая. На село практически никто не едет. Повсеместно закрываются школы и больницы, катастрофически ветшает жилой фонд. Государство выделяет недостаточно средств на развитие сельской социальной инфраструктуры, на землеустроительные и мелиоративные работы, почвозащитные технологии, а самое главное – на приобретение машин и механизмов для села.
Из-за разрушения инженерной службы, развала ремонтной базы до 20% парка машин не участвуют в работе. А это около 100 тысяч тракторов и 25 тысяч комбайнов. В арсенале сельхозпредприятий – устаревшая техника! Если сравнить с 1990 годом, в сельском хозяйстве страны имелось 1365 тысяч тракторов. Сейчас осталось 500 тысяч единиц. Зерноуборочных комбайнов было 408 тысяч единиц, осталось 133 тысячи. Из 120 тысяч единиц кормоуборочных машин осталось 23 тысячи.
Предусмотренный в новом проекте Государственной программы процент обновления техники явно недостаточен для улучшения сложившейся ситуации. В Минсельхозе России даже нет Департамента механизации. Институтами и отделениями механизации Россельхозакадемии разработана Концепция модернизации инженерно-технической системы сельского хозяйства. Но пока она не востребована.
– Русская поговорка: на власть надейся, а сам не плошай. Что реально в нынешних экономических условиях может сделать крестьянин или фермер?
– Развивать сельскохозяйственные кооперативы. На Западе они обладают значительным оборотным капиталом, достигающим десятков миллионов долларов. Кооперативы контролируют сбыт мясной и молочной продукции, зерна, осуществляют первичную переработку сельскохозяйственного сырья, обеспечивают фермерские хозяйства кормами, семенами, удобрениями, горюче-смазочными и многими другими материалами.
Но выполнять эту роль могут лишь крупные кооперативы, а не кооперативы-карлики, создаваемые в России.
– Вячеслав Иванович, давайте подведём итог. Вступить в ВТО в нынешней ситуации, это…
– Всё зависит от условий, на которых мы вступим. Если они будут приемлемыми, то это даст толчок развитию сельского хозяйства. Если нет, то мы рискуем потерять наше село окончательно. И полностью перейти на чужие продукты.
Весь опыт постсоветских переговоров с нашими западными партнёрами показывает, что российская власть практически всегда принимает либо унизительные условия, либо просто верит на слово, что всё будет хорошо. А потом безвольно разводит руками, мол, опять обманули. Причём всегда это делается в условиях полной закрытости информации. Почему бы главному нашему переговорщику с ВТО – директору Департамента торговых переговоров Минэкономразвития России Максиму Медведкову не рассказать честно – на каких условиях мы вступаем в этот бизнес-клуб. Что будет с российским сельским хозяйством, с другими отраслями, с нашей ещё пока живой авиа- и автопромышленностью? Ждали 18 лет, может быть, имеет смысл не пороть горячку ради предвыборной галочки?
