На крупнейшей в мире ганноверской выставке сельхозмашин «Агритекника-2011» (13 - 18 ноября 2011 года) Россия была представлена довольно скромно. Одним стендом Российской ассоциации производителей сельхозтехники (Росагромаш), на котором разместились информационные стойки шести или семи компаний, входящих в ассоциацию, и еще одним – ФГУП «Омский экспериментальный завод». На обоих стендах не было ни единой железки. Это при том, что в этом году «Агритекника» заняла 24 огромных павильона (на 6 больше, чем в 2009-м), а общая площадь экспозиций составила 39 гектаров.
О причинах этой скромности и не только об этом мы поговорили с президентом «Росагромаш» Константином Бабкиным прямо там, в Ганновере, на месте события.
- Мы что, комбайны с тракторами перестали производить? Показать нечего?
Или причина в желании сэкономить? – с ходу засыпал я собеседника вопросами.
- Все дело в государственной экономической политике,- отвечал президент ассоциации «Росагромаш». – Нас, российских производителей сельхозтехники, сегодняшняя политика не удовлетворяет. Вот вы думаете, 100 китайских компаний, которые привезли сюда технику, механизмы, оборудование, они за свои деньги это сделали?
- А за чьи?
- Часть расходов, по моим сведениям, от 40 до 50, а то и более процентов расходов оплатило государство, - сообщил Константин Бабкин.
И вообще, добавил президент ассоциации, во всем мире, если речь идет о зарубежных выставках сельхозтехники, дело обстоит именно так. Поскольку в подавляющем большинстве стран частью экономической политики является содействие продвижению собственных машин за рубеж. Бывает при этом, что качество машин и механизмов просто не выдерживает критики. Но «отметиться» они считают необходимым: «сделано в Индии» или «сделано в Болгарии». Наши чиновники всячески этому препятствуют.
Вот типичный пример рассуждений типичного российского чиновника. «Почему государство должно вам помогать? Если ваши машины плохи, то им нечего делать на внешних рынках. А если хороши, тогда помощь тем более не нужна. И так продадите».
Пакистанцы, например, привезли в Ганновер несколько десятков компаний, у всех приличные стенды, и на всех есть машины, механизмы, комплектующие. Какие-то шланги, диски, колодки. Хотя Пакистан имеет несравнимо менее глубокие традиции в сельхозмашиностроении, чем Россия. Чем это объяснить?
- Объяснение простое, - говорит Константин Бабкин, - многие страны, включая Пакистан, поддерживают экспорт продукции своих сельхозмашиностроителей. Во-первых, субсидируют выставочную деятельность за рубежом в довольно больших объемах. Во-вторых, финансово помогают и собственно экспорту – выдают специально под экспортные поставки техники межгосударственные кредиты, компенсируют экспортерам часть затрат. Ради чего все это? Чтобы работали люди, чтобы обеспечить высокую занятость, чтобы налоги собирались, чтобы в стране кипела жизнь. Российские чиновники этого не понимают. Или понимают, но делать ничего не хотят, потому что какой им-то лично прок от того, что в стране кипит жизнь? Никакого.
Если бы логикой «пробиться на внешние рынки любой ценой» руководствовались исключительно неразвитые страны, было бы понятно. Но те же Германия или Голландия компенсируют участие собственных компаний и в российских выставках, и вообще – в любых зарубежных.
- Надо полагать, отраслевые профессиональные ассоциации для того и создаются, чтобы «давить» на чиновников, не давать им спать, чтобы отстаивать в высоких кабинетах, в парламенте интересы всего сообщества сельхозмашиностроителей. Что мешает это делать?
- Специалисты ассоциации, - говорит Константин Бабкин, - находятся если не в ежедневном, то в постоянном контакте с разного уровня чиновниками. Мало того, мы пытаемся доносить самые принципиальные вещи, связанные с развитием сельхозмашиностроения, и до премьер-министра, и до президента. Однако КПД этой работы пока не очень высок. Лоббистская мощь ассоциации на сегодня весьма ограничена.
- Есть предположение, почему вас не слышат, Константин Анатольевич? – спрашиваю у Бабкина.
- И обороты, и прибыли в нашей отрасли не сравнимы с теми, что крутятся в таких отраслях, как нефтедобыча, экспорт нефти и газа. Или в финансировании госкорпораций. Там цифры на порядок-два, а то и три выше, чем в сельхозмашиностроении. Поэтому мы для чиновников – сила несущественная, маленькая.
Необходимость государственной поддержки экспорта сельхозмашин понимают все, кроме тех, кто должен заниматься такими вопросами по должности. Недавно, рассказал Константин Бабкин, участвовал он в переговорах «Ростсельмаш» с одним из украинских дилеров, который торгует ростовскими комбайнами. Тот разоткровенничался: зачем я буду ваши комбайны продавать, если белорусы дают мне год отсрочки по платежам? Вот так государственная преференция помогает продвигать продукцию на внешний рынок. Для дилера технические характеристики комбайнов и даже их цена суть вещи менее существенные, чем государственная отсрочка по платежам. Потому что никакому заводу годовую отсрочку не «потянуть».
- Для поддержания финансовой устойчивости ВАЗа правительство уже неоднократно за последние две года давало Тольяттинскому автозаводу субсидии. Имея в виду, что это помощь людям, которые живут в моногороде, и там, если завод встанет, остановится жизнь, будет расти социальное напряжение. Почему таким же образом не помочь заводам, которые производят технику для села, они ведь, как правило, тоже градообразующие?
- Во-первых, мы «на жизнь» денег не просим. Мы просим, чтобы экономическая политика была внятной, чтобы субсидировался экспорт. А это разные вещи. Во-вторых, я не уверен, что многомиллиардные вливания в АвтоВАЗ поставят его на путь выздоровления.
Вдохнуть новую жизнь в российское сельхозмашиностроение могла бы кампания по утилизации старой сельхозтехники. Мощный стимул (и вполне рыночный, не нахлебнический) обновить морально и физически устаревший парк сельхозмашин. Говорить о ней, в том числе с высоких трибун начали еще в прошлом году, напомнил я Константину Бабкину.
- Намерения вылились в конечном итоге в господдержку компании «Росагролизинг» объемом 3,5 млрд рублей. Для нашего рынка эта сумма несущественна. Но и программы утилизации в итоге нет. Вообще даже если государство хочет потратить деньги на благое дело, даже если и выделяет деньги, то на средних уровнях управления идея извращается. А это приводит либо к отрицательным, либо – в лучшем случае – к нулевым результатам. То есть, сегодня сама система госуправления не настроена на реальные потребности нашей отрасли.
Кстати, сообщил президент ассоциации «Росагромаш», в проекте новой Госпрограммы развития села на 2013 - 2020 годы, подготовленной Минсельхозом России и ему же возвращенной на доработку, о сельхозмашиностроении упоминается один раз, и то в каком-то странном контексте. Дальнейшее развитие потребительской кооперации, сказано в программе, принесет плоды там-то и там-то. Ну, и отечественному сельхозмашиностроению тоже будет хорошо. Больше ни о программе развития, ни о финансировании – ни слова.
Скорее всего, это потому, что сельхозмашиностроение «проходит» сегодня по другому ведомству – по Минпромторгу, поскольку - промышленность. Что, в общем, нелогично. Но часто искать логику в нынешних управленческих системах - занятие почти безнадежное.
Впрочем, справедливости ради, надо отметить, что совсем недавно (22 ноября с.г.), уже после нашего разговора с Константином Бабкиным, на заседании рабочей межведомственной группы под председательством первого вице-премьера Виктора Зубкова, которое состоялось в рамках выставки «Югагро» в Краснодаре, был одобрен проект Концепции развития сельскохозяйственного машиностроения до 2020 года. И, наверное, там обозначены и рубежи, и деньги. Но это – тема отдельного комментария. А может, и не одного.
Сам факт принятия документа мог бы подсластить пилюлю под названием «нерадостные перспективы производства сельхозмашин в РФ». Но это, как минимум, при двух условиях.
Первое: документ когда-нибудь обретет силу правительственного решения.
Второе: все, что там написано, будет выполнено в точности – и по срокам, и по объемам господдержки.
Вот тогда порадуемся вместе.
