Система кооперации тогда строилась на том, что в собственности крестьянских объединений (ühistu) были техника, перерабатывающие сельскохозяйственную продукцию предприятия, экспорт и другие элементы инфраструктуры. И благодаря этому Эстония входила в число европейских стран с развитым сельским хозяйством. На том же принципе в позднее советское время основывался успех эстонских колхозов-миллионеров. Сегодня единственный для нашего сельского хозяйства шанс – вернуться к этой системе, считает академик Михаил Бронштейн.
Кандидатская диссертация академика Михаила Лазаревича Бронштейна была посвящена кооперации во время первой Эстонской Республики, докторская тоже была связана с сельским хозяйством. Он подчеркивает, что его предки по материнской линии были белорусскими крестьянами. И что у него сотни, если не тысячи знакомых эстонских крестьян, знаком он был и с руководителями больших хозяйств. И что самый для него уважаемый человек в Эстонии – эстонский крестьянин: труженик и прагматик.
На европейском уровне
- Михаил Лазаревич, сегодня, к сожалению, мало кто знает о том, что во времена первой Эстонской Республики именно кооперативы были основой эффективного сельского хозяйства. Как работала та система?
- Кооперацию крестьян в Эстонии начинали те люди, которые организовали национальное возрождение. Но расцвет сельских кооперативов пришелся на времена первой Эстонской Республики. Наша страна тогда была в числе европейских государств с самой развитой кооперацией в сельском хозяйстве - это были Дания, Болгария, Эстония, Голландия.
Основным производителем являлся эстонский крестьянин-хуторянин. Ему была передана земля, и это было справедливо. Крестьяне через ühistu стали собственником перерабатывающих и сервисных предприятий, техники — в общем, почти всей сельскохозяйственной инфраструктуры.
- То есть, все это сельскохозяйственным кооперативам передали?
- Да. Был принят ряд законов и передали в собственность.
Когда было необходимо, крестьянин брал в аренду трактор и комбайн, но техника принадлежала его же кооперации, и арендная плата была минимальной. И за переработку он тоже платил по минимуму. Весь экспорт, внешняя торговля сельскохозяйственной продукцией опять же происходила через крестьянские объединения - «Piima eksport», «Liha eksport», «Muna eksport» и так далее.
Это было очень выгодно. И сельское хозяйство первой Республики по своей производительности было на уровне развитых европейских стран. Крестьянин-труженик тяжело работал, но жил по-человечески.
- Приходит советская власть...
- И происходит национализация земли, а затем массовая коллективизация. Сталинская коллективизация в 20-30-ые годы в Союзе и в конце 40-х - начале 50-ых годов в присоединенных республиках проводилась для того, чтобы грабить сельское хозяйство и за счет этого создавать индустрию и сильную армию.
В сталинских колхозах платили в 10-15 раз меньше, чем рабочим на заводах - чтобы крестьяне по возможности уходили в город. Чтобы уходило не слишком много, у них не было паспортов. Но по специальному набору коммунистических властей часть крестьян перебирались в города и создавали промышленность.
В Эстонии сталинскую коллективизацию провели насильственно. И крестьянин стал получать так называемые трудодни. А за трудодень выдавали, например, 2-3 килограмма зерна, и он переставал работать. И если до войны наше сельское хозяйство было на высоком уровне и 40 процентов продукции экспортировало, то в конце 50-ых резко пошло вниз.
И Эстония, как сейчас, стала пытаться завозить молоко, мясо и прочее. Но денег-то не было. Среди руководства Эстонии были и те, кто выполнял любое указание Кремля, но были и коммунисты-патриоты. Такими были Николай Каротамм и Иван или Йоханнес Кэбин. Николая Каротамма, кстати, сняли за то, что когда проводили коллективизацию, он предлагал сделать это по модели первой Республики.
Йоханнес Кэбин в начале 50-ых годов собрал на узкое совещание ученых-аграрников и успешных руководителей хозяйств. Горжусь, что и я был среди них. Нас спросили: сельскохозяйственное производство в Эстонии резко идет вниз – что делать? И мы ответили: дело не просто в колхозах и совхозах, а в том, что крестьяне не получают достойно за свой труд. Помню, я сказал, что официально действующий социалистический принцип – «распределение по труду» не работает. Труд крестьянина – более сложный, а сельское хозяйство - это система «человек-машина-природа». Со всеми «прелестями» последней, как, например, этим летом - вдруг наступает засуха, и крестьяне теряют урожай. Это более сложная система - нужно и технику осваивать, и как-то вживаться в природу и страховаться. Не случайно и американский, и европейский фермер получают больше рабочего, и нам так же надо платить. И надо возвратиться к прежней системе кооперации: передать экспорт, импорт, сервис, перерабатывающие заводы крестьянским объединениям.
И в конце концов эта программа была проведена в жизнь. Наступила хрущевская оттепель, и Йоханнес Кэбин сумел договориться, что наше сельское хозяйство получает особый режим при условии, что 40 процентов произведенного будем поставлять по выгодным ценам в союзный фонд, а из него получать технику, комбикорма, зерно и прочее, чего у нас не хватает.
И эстонское сельское хозяйство – и колхозы, и совхозы – вначале медленно, а потом резко пошло вверх. Крестьянин стал получать 70-80 процентов стоимости конечной продукции – в среднем, больше, чем рабочий. Что было справедливо.
Высокие зарплаты депутатов – за счет потери сельского хозяйства
- Что же произошло после восстановления независимости? Почему не был использован тот опыт?
- У нас выбрали крайне либеральную модель экономики. Мы, ученые, в свое время предупреждали руководителей республики о том, что крайне либеральная модель таит в себе опасности, особенно в период кризиса. Но нам отвечали: какой кризис, мы в ближайшее время будем в пятерке самых развитых европейских стран.
И я считаю, что у нас сейчас высокие зарплаты депутатов, министров и чиновников складываются и за счет потерь эстонского крестьянина. В ходе приватизации, я бы сказал прихватизации, перерабатывающая промышленность, инфраструктура, экспорт перешли в частные руки. Произошло это опять же за счет крестьянина. А система государственной поддержки крестьянина завяла.
- И в итоге резко упало сельскохозяйственное производство. В чем главная причина этого?
- В том, что у крестьянина пропал интерес. Он получал уже не 70-80 процентов от стоимости конечного продукта, а 40-50 процентов. Количество крестьян резко сократилось. Я посещаю деревню, у меня сердце разрывается, когда вижу, как заброшены земли, исчезли дороги.
Чтобы не быть голословным, зачитаю вам слова уважаемого мною доктора сельскохозяйственных наук Арво Силланди: «Недавно в Пайде состоялся пятый Съезд селян Эстонии. По сравнению с 1939 годом поголовье скота в Эстонии сократилось: коров стало в 5 раз меньше, овец – в 14 раз, свиней – в 1,3 раза. Производство молока находится на уровне 1927 года, меда – 1937 года, мяса – 1958 года. Государство отказалось от использования трети более 300 тысяч гектаров культивированной предками земли. То есть, одна треть земли вообще выпала из оборота. И значит, не дает продукции, и ее импорт опережает экспорт».
Поэтому суть моего предложения в том, чтобы вернуться к той системе, которая была в первой Республике и которая давала эффект. Но крестьянина сейчас почти нет. Как его вернуть на село — вот одна из главных проблем.
- А если этого не сделать?
- Последние уйдут. Силланди говорит «Современный крестьянин еще работает по привычке и из чувства миссии». Сколько их еще осталось? Молодежь прагматична, а старики вымрут.
Евгения ГОРСКИ, mnenie.ee
Михаил Лазаревич Бронштейн (род. 23 января 1923) — экономист, академик АН Эстонии.
Участник Великой Отечественной войны. Закончил экономический факультет Ленинградского университета (ЛГУ) в 1949 году (годы учебы прервала война – с 1941 по 1945 год он был на фронте и встретил Победу в Германии). Преподавал в Тартуском университете. Доктор экономических наук с 1965, профессор с 1966, академик Академии наук Эстонии с 1975. Народный депутат СССР, депутат Верховного Совета СССР 1989—1991. С 1991 по 1995 работал консультантом по экономическим вопросам в эстонском посольстве в Москве. В настоящий момент консультант по проблемам логистики и транзита.
В 2006 году награжден эстонским Орденом Белой Звезды III степени.
