апрель 2022 г.
Для цитирования: Скоморохов С.Н., Царев В.М. О трудностях перевода...// Научный сетевой журнал «Столыпинский вестник» №2/2022.
СКОМОРОХОВ Сергей Николаевич, председатель союза «СельКооп», руководитель комитета по развитию предпринимательства в АПК Московской торгово-промышленной палаты, научный сотрудник ВИАПИ им А.А. Никонова
,
ЦАРЕВ Владислав Михайлович, переводчик. Офицер запаса. Закончил факультет иностранных языков Московского государственного педагогического университета. Имеет более 80 публикаций по социально-экономическим вопросам, демографии, этнографии, истории, духовно-нравственному воспитанию в периодической печати, справочниках и энциклопедиях. Печатался в России, Великобритании и США
О ТРУДНОСТЯХ ПЕРЕВОДА...
В 2020 году исполнилось 140 лет со дня рождения И.В. Емельянова и одним из мероприятий, приуроченных к этой дате, стало издание перевода на русский язык книги И.В. Емельянова «Экономическая теория кооперации. Экономическая структура кооперативных организаций» [1]. Сейчас книга не просто издана, но издана сразу в трех форматах; издательство «Листерра» сделала красиво оформленный бумажный формат, специальный тираж издан Минсельхозом РФ и издательство «ЛитРес» опубликовало электронную версию издания. Процесс создания книги оказался совсем непростым, и мы решили опубликовать часть материалов, сопровождавших процесс создания русскоязычного издания книги.
Активное развитие кооперативного движения в современной России неразрывно связано с развитием фермерства и переходом к рыночным отношениям. Сравнение произошедших за последние тридцать лет изменений в России, вставшей на путь строительства, точнее - реставрации капитализма, и в странах за ее пределами в сельском хозяйстве и, в частности, в области кооперации, к сожалению, не радует.
Два неоднозначных по своей важности и глубине вопроса, на наш взгляд, требуют ответа: во-первых, почему развитие кооперации продолжает буксовать в России, которая вроде бы освободилась от идеологических пут, искусственно сдерживавших инициативу людей труда? Отказ от планового хозяйства и переход на капиталистические рельсы почему-то не стимулировал развития кооперации на фоне впечатляющих кооперативных показателей в «империалистическом» лагере. Российские специалисты из аграрного сектора, ознакомившись с сельской Америкой, приходят к парадоксальному выводу, что, к примеру, капитализма и рынка в молочной отрасли США нет, а, напротив, есть отвергнутый и забытый нами социализм и плановая молочная экономика.
Второй вопрос следует скорее всего отнести к области социологии и психологии: почему передовые идеи таких ученых и новаторов как Иван Емельянов, не только не приживаются на нашей почве, но и активно отторгаются? Конечно, создание широкой системы кооперации в России инновацией назвать трудно. Кооперация [2] у нас зародилась 190 лет назад [3], прошла бурный период становления, затем разгрома, девальвации и фальсификации самого понятия. Общепринято мнение о том, что развитие инновационной экономики – важнейший фактор обеспечения глобальной конкурентоспособности общества, но возникновение, «реинкарнация» отечественных или адаптация заимствованных инноваций – это не чисто экономическая проблема. Их принятие или отторжение носит глубоко социальный характер, связано с общей способностью социума, в том числе научного сообщества, к изменению.
Как отражено в исследовании Головиной С.Г и Смирновой Л.Н. «,,, трудности в становлении отечественных кооперативных организаций объясняются главным образом качеством сформировавшегося на селе человеческого капитала. К примеру, на момент создания фермерских хозяйств (основных потенциальных участников сельскохозяйственных кооперативов) сельское население не имело ни необходимых финансовых средств, ни тем более соответствующего человеческого капитала. По сути, стоящие у истоков отечественного фермерства работники крупных хозяйств (совхозов, колхозов), обладая лишь специализированными (узкими) знаниями и навыками, практически не имели опыта в управлении бизнесом. Ещё большие проблемы в организации фермерской детальности испытывали те фермеры, которые до создания новых хозяйств трудились в «неаграрных» структурах (педагоги, представители сферы обслуживания, культуры и др.). Как следствие, формирующиеся по инициативе государства сельскохозяйственные кооперативы отличались тем, что их участники не имели ни практического опыта (для развития данной уникальной организационной формы), ни необходимых компетенций. При этом кооператив (как показывают результаты многочисленных исследований) особо нуждается (1) в специфической рабочей силе, обладающей знаниями об уникальных сельскохозяйственных технологиях, (2) в профессиональных менеджерах, способных эффективно управлять деятельностью кооператива в современных рыночных условиях. Однако существенные затраты на данный ресурс (человеческий капитал) серьёзно ограничивают развитие сельскохозяйственной кооперации. Таким образом, высокие трансакционные издержки эффективного управления трудовыми ресурсами обусловливают низкий уровень кооперации (относительно технологически оптимального). Исследования в русле новой институциональной теории показывают, что издержки, связанные с управлением (мониторингом, контролем) трансакциями с человеческим капиталом внутри организации, являются одним из главных факторов, ограничивающих рост и успех её деятельности». [4, стр. 225-226]
Сколько раз слышали мы, что «наш человек не готов к труду на кооперативных началах», сколько раз нам доказывали «очевидность» специфического развития русского села? Такая «очевидность» бетонным блоком лежит на пути развития теории и практики кооперации в современной России. Объективное и благонамеренное принятие концепций экономической теории кооперации, разработанной И.В. Емельяновым, может послужить серьезным стимулом для реального, а не мифического развития кооперативного движения в нашей стране.
Иван Емельянов провел широкий мониторинг, то есть собрал и получил богатый фактический материал, провел его анализ и синтез, обобщил его в своей теоретической работе, предложив нам самим сделать прогноз и принять эффективные решения. В этом его главная заслуга. В перечне усилий ученого ключевым словом является именно «анализ».
Вполне возможно, что книга Ивана Емельянова став теперь доступной для русскоязычных читателей, окажется той каплей, которая перевесит все сомнения и предубеждения против кооперации в мировоззрении крестьян и умах тех официальных лиц, от которых зависит национальная аграрная политика.
В чем главные сложности восприятия теоретического труда Емельянова, которые нужно было учитывать при переводе? Он писал свою книгу в Америке, использовал американскую фактуру и обращался, главным образом, к американскому читателю. Но невольно возникает резонный вопрос: проживи Иван Васильевич Емельянов лет на 30 дольше, достигнув возраста большинства знаменитых американских экономистов, социологов и философов, и случись ему вернуться на родину, переболевшую «детской болезнью левизны» и прочно вставшую на путь развитого социализма, стал бы он соотечественникам излагать свою теорию кооперации, используя ту же терминологию, которой насыщен его трактат, изданный и переизданный в США? Кооперация [4] в Российской Империи активно развивалась с 1860-х гг. Сам термин «кооперация» приживался с трудом, поскольку в богатом русском языке было много понятий, которыми можно было бы передать его смысл: сотрудничество, совместный труд, трудовой союз, соработничество, товарищество … общество, наконец. Поэтому и стали появляться на Руси кооперативные учреждения под названием потребительских, промысловых, сбытовых, складских, мелиоративных, ссудо-сберегательных и страховых обществ, которые постепенно сливались в объединения (союзы кооперативных товариществ). В промышленных отраслях стали появляться артели (такое же забытое слово как земство). На все эти русские термины, отражавшие передовой характер развития общества, идеологи «марксизма-ленинизма», особенно после свёртывания НЭПа, навесили ярлык чего-то допотопного, отжившего свой век, ретроградного и даже «контрреволюционного». А, ведь, по данным местных обследований, только сельская кооперация объединяла в канун 1917 года 80–90% хозяйств зажиточных крестьян, 55–80% середняцких и 20–40% бедняцких хозяйств (численно преобладали две последние категории). Очень вероятно, что Емельянов стал бы говорить именно о таких обществах, не об «ассоциациях», об объединениях, не об «агрегатах», о совокупностях, не об «экономических формациях» (units, entities, bodies) или «патронах», а о хозяйствующих субъектах и членах артелей, союзов или товариществ. Так, наверное, было бы понятнее, доходчивее объяснить, как возродить кооперацию с русским акцентом и поставить её на службу общества и человека.
Как и великому сыщику Эркюлю Пуаро, сказавшему, что ему нет дела до нации, когда в опасности отдельный человек, так, видимо, можно было бы интерпретировать и взгляды великого теоретика кооперации Ивана Емельянова, которому был прежде всего важен человек - кооператор, именно крестьянин, артельщик, на первом плане, а не институты (истэблишменты), агрегаты и уж точно, не политизированные движения кооперации.
В своих первых аналитических работах Н. В. Емельянов обратился к рассмотрению вопросов развития кооперации в той хозяйственной среде, которая была наиболее близка ему по роду деятельности, – в сельском хозяйстве. Русский экономист был первым, кто поставил и решил вопрос о том, что понимается под экономической теорией кооперативных организаций. Иван Васильевич Емельянов является основателем экономической теории кооперативной организации как совокупности (агрегата) экономических единиц, отличающей кооператив от фирмы. Работы И.В. Емельянова являются исключительно важными, так как прежде всего позволяют увидеть то, что кооператив сам по себе не является экономической единицей в том понимании, как фирма. Кооператив по своей природе отличается от фирмы не только тем, что он является объединением лиц, а фирма – объединением капиталов, но и тем, что фирма как экономическая единица имеет свою жизнь, а кооператив живет жизнью тех экономических единиц, которые его составляют. Вот в чем ценность исследований, которыми занимался И.В. Емельянов.
Что же мы видим «в сухом остатке», сравнивая роль кооперативов в различных странах? В 2014 г. в США функционировало 30 тысяч кооперативов, их членская база достигла 350 млн человек, число занятых – 1 млн, а годовой оборот – около 500 млрд долл. В соседней Польше в кооперативах занято 50% сельского населения, тогда как на раздираемой противоречиями Украине, где кооперативы лишены статуса неприбыльных организаций, – всего 0,2%. Сколько в России – точно не известно (что число потребительских кооперативов колеблется в районе 5,8 тыс., т.е. сократилось на 1,5 тыс. за последние 4 года). В 2004 г., по данным Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, число членов производственных кооперативов в структуре занятого населения упало до 0,4%. Кооперативы в России подвергаются ровно тому же регулированию по всем возможным направлениям, что и коммерческие организации, осуществляющие ту же деятельность, хотя у их руководителей совершенно различные мотивы поведения. Такое отношение к кооператорам вряд ли можно назвать государственной поддержкой структур, которые, в принципе, способны обеспечить продовольственную безопасность страны.
Это вкратце о сложностях передачи и восприятия сущности информации о кооперации и о том, как Емельянов проводит логическую цепочку своих теоретических выводов. При этом облегчает задачу тот факт, что сегодня восприятие проблематики развития кооперации в России близко по постановке вопросов к тем, что рассматривает Емельянов.
А теперь еще немного о переводе книги И.В. Емельянова на современный русский язык. Сложность этой работы обусловлена не только тем, что книга была ориентирована прежде всего на американского читателя. Она изобилует авторскими напоминаниями о том, что то-то и то-то происходит in this country (этот оборот означает «в нашей стране», т.е. в Соединенных Штатах, ставших для четы Емельяновых второй родиной), и проблема современного перевода таких специфических экономических материалов во многом связана с тем, что за десятилетия противостояния «двух противоборствующих экономических систем» у нас в обиход вошло два фактически разных языка с разными «кооперативными» терминами и понятиями, отражающими специфику своей системы и, как правило, не имеющими аналогов у «оппонентов». Совместить эти термины и понятия с каждым десятилетием становилось всё сложнее, а понять было можно только при достаточно емком толковании. Возврат к «экономике обмена», с лингвистической точки зрения, оборачивается массовым, лавинообразным заимствованием в русском языке терминов и понятий англосаксонского происхождения.
Например, как односложно объяснить нашему крестьянину или фермеру, что такое «milk bargaining cooperative association» и чем она отличается от «milk marketing cooperative association»? В нашем экономическом словаре такие понятия напрочь отсутствуют, поскольку среди хозяйствующих субъектов нет таких «экономических единиц». А Емельянов, между тем, оперирует данными, в которых идет сравнение указанных кооперативных ассоциаций, и включает их в свои таблицы. Поэтому переводчику приходится делать сноски с развернутым толкованием подобных образований, пересыпая свою речь заимствованиями.
Такая ситуация отдаленно напоминает засилье немецких терминов перед тем, как они, наконец, прижились в российской горнорудной промышленности, геологии, минералогии и металлургии в XVIII-XIX вв. Тогда казалось, что их нечем заменить: берггауэр (Berghauer) – горный рабочий, бергмейстер (Bergmeister) – горный начальник, бергпробирер (Bergprobierer) – рудоиспытатель, гитермейстер (Huettenmeister), гитенфервальтер (Huettenverwalter), шихтмейстер ( Schichtmeister), штейгер (Steiger), вашштейгер (Waschsteiger) и борштейгер (Bohrsteiger). И что уж говорить о таких перлах, вторгшихся в русский язык, как берг-коллегия, берг-привилегия и берг-регламент (смутно напоминающих нам нынешние ничем не оправданные, чужеродные, режущие ухо заимствования из иностранного общественно-политического словаря типа «префект», «супрефект», «мэр», «президент», «премьер», «спикер», «инаугурация», «муниципалитет», «омбудсмен»). Что касается чисто технического языка, то и сегодня студенты в политехнических вузах продолжают заучивают такие термины как букса (Buchse) – дужка, аншлиф (Anschliff), цапфа (Zapfen) – втулка, цанга (Zange) – щипцы, шибер (Schieber) – заслонка, ширма (Schirm) – заслон, штанга (Stange) – стержень, ригель (Riegel) – стопор, задвижка, штуф (Stufe), шпиль (Spill), штемпель (Stempel), шпиндель (Spindel), шлиц (Schlitz) – щель, шабер (Schaber) – скребок, уже не задаваясь вопросом, откуда они пришли к нам. Но, можно сказать: «прижились эти прижились, приживутся и новые», но не следует забывать, сколько для этого «приживления» потребовалось времени – два века.
Нечто подобное вновь произошло с русским языком, когда с опережающим развитием IT – технологий на него обрушился водопад английских терминов - новообразований, не имеющих аналогов ни в одном другом языке. Сегодня стало очевидным, что борьба с внедрением компьютерного жаргона в обиход и науку с треском проиграна. Попробуйте заменить на русские аналоги слова «браузер» или драйвер. А зачем? Ведь, и так понятно; уже прижились и другие «эквиваленты» в русском языке (вот примеры из самых «лёгких»): хард драйв, хард диск, тяжелый драйв - hard drive (жесткий диск, винчестер), коннектиться - to connect (присоединяться), апгрейдить - to upgrade (усовершенствовать), programmer - программер (программист), user - юзер (пользователь), to click - кликать или щёлкать. Время не стоит на месте, постоянно появляются новые явления и разработки, увы, в большинстве случаев «за бугром», и когда об этих разработках через какое то время узнают в России, то для их подавляющего большинства конечно же не находится эквивалента в русском языке. И поэтому русским специалистам приходится использовать оригинальные термины, т.е. «кальку».
С языком экономистов и социологов, принадлежащих к разным эпохам, да еще выходцев из России, дело обстоит еще сложнее. Чтобы понять, с какими трудностями сталкивается переводчик, который берется за перевод экономического трактата, посвященного, по мнению противников кооперации, «отжившей тематике», и опубликованного 80 лет тому назад эмигрантом, воспитанным и учившимся в дореволюционной России, а затем оторванным от родины и вынужденным остаток своих лет изъясняться и сочинять на языке, носителем которого он не являлся, а для иллюстрации своих умозаключений брать примеры не из русской кооперативной практики, завещавшей к тому времени долго жить, а из специфической американской, достаточно привести пример того, насколько многозначными бывают английские экономические термины, и как бывает соблазнительно, но не всегда оправданно заимствовать их под кальку, смущая читателя буквальным переводом:
Acquisitive enterprises – приобретающие (поглощающие) предприятия
Acquisitive organizations – приобретающие (поглощающие) организации
Aggregated Formations – совокупные формации, агрегированные формации
Aggregated Structures - совокупные структуры, агрегированные структуры
Aggregates – совокупности, агрегаты. В агрегате экономических единиц чистого вида все члены и только члены участвуют в его деятельности, к случайным клиентам относятся как к постоянным членам организации, и эта форма представляет собой объединенные экономические единицы, функционирующие без какого-либо элемента ее собственной экономической целостности и ее собственных экономических функций.
Associations - хозрасчетные структуры производителей. В США и Канаде они формируют политику в сфере производства и на рынке, лоббируют свои интересы в парламенте и правительстве, защищают интересы отрасли и каждого производителя сельскохозяйственной продукции.
Combines – концерны, синдикаты
Common Services at Cost - общее обслуживание без дополнительных затрат, общепринятые услуги по себестоимости
Cooperation – совместный труд, общая работа, соработничество, кооперация
Dividends – согласно законодательству США о корпорациях дивиденды должны обеспечить финансовое благополучие кредиторов, прежде чем приступят к выплате дивидендов акционерам. Помимо этого условия, защищающего кредиторов, корпорации не имеют никаких законодательных ограничений относительно размера дивидендов, выплачиваемых инвесторам. Это выглядит иначе в кооперативах. Одним из критериев работы на кооперативных принципах является "субординация капитала". Это положение означает, что инвесторы, вложившие средства в кооператив, но не сотрудничающие с ним, могут получить доход на инвестированный капитал после того, как дополнительные доходы будут распределены между членами кооператива, сотрудничающими с ним. В этой связи доходы, получаемые пассивными инвесторами кооператива, будут меньше, чем доходы, активно сотрудничающих с ним членов. В отдельных штатах размер выплачиваемых дивидендов ограничивается законодательно (как правило, 8 процентов). Однако это правило не обусловлено принципами кооперации и не так явно ограничивает возможности кооператива выплачивать дивиденды.
Dividends on stock – дивиденды по капиталу
Economic Units – экономические (хозяйственные) единицы
Economic Entities – экономические (хозяйственные) единицы, экономические субъекты, хозяйствующие субъекты, хозяйственные объекты, хозяйствующий субъект, экономические организации (в аудите)
Economic Bodies – хозяйствующий субъект, экономическое образование
Economic Formations – экономические формации
Economic Fractions – экономические фракции (части)
Economic Individuals – экономические лица
Economic Individuality – экономическая индивидуальность
Entrepreneur - a fraction of economic unit and not the economic unit, an entrepreneur is a part of enterprise he is associated with: the farmer without his farm or retailer without his store are not farmer and retailer; for the moment or for a period of their dissociation with their enterprises they cease to function economically and as the entrepreneurs they simply disappear. On the other side the entrepreneur associated with his enterprise represents the commanding and unique component art of enterprise; he is an independent acquirer and a recipient of entrepreneurial residua in his own economic unit (В терминах, принятых в работе И.В. Емельянова, предприниматель — это фракция экономической единицы, а не сама экономическая единица. Предприниматель является частью предприятия, с которым он связан: фермер без его фермы или розничный продавец без его магазина не являются фермером и розничным продавцом; в таком случае или на время их разобщенности со своими предприятиями они перестают функционировать экономически и как предприниматели они просто исчезают. С другой стороны, предприниматель, связанный со своим предприятием, представляет командную и уникальную составляющую предпринимательского искусства; он является независимым приобретателем и получателем предпринимательского остатка в своей экономической единице).
Elements – элементы, части, доли
Establishments – институты, образования, структуры, ведомства; основания, хозяйства
Fused - синтетическая (fused) (социальная и экономическая система), слитая, объединенная, синтезированная (например, fused protein- синтезированный, составной белок)
Patronage – шефство, покровительство, попечительство, клиентура, постоянные посетители, заступничество, покровительственное отношение, поддержка деятельности (бизнеса), усилий, спонсорство, заступничество, частная финансовая поддержка (учреждений, предприятий, отдельных лиц и т.п.). Частный пример: to patronize a store - быть постоянным покупателем какого-л. магазина.
Patronage dividends – патронажные дивиденды, комиссионные доплаты. На Западе членами кооператива являются юрлица, кооператив закупает у них продукцию и продает им все, что необходимо для агропроизводства. При этом кооператив получает финансовый результат, который распределяется между членами кооператива пропорционально сделанному с каждым членом обороту — это называется патронажными дивидендами, они не облагаются налогом на прибыль на уровне кооператива, но формируют доход производителя сельхозпродукции. В дореволюционной России этот вид выплат назывался комиссионными доплатами, а в англоязычных странах – патронажными выплатами.
В США кооперативы ежегодно возвращают своим членам свыше 1 млрд. долл. В сфере некооперативного бизнеса выручка или прибыль поступает предприятию для распределения или использования так, как это представляется наиболее целесообразным. В кооперативах средства поступают под ответственность и в распоряжение владельцев.
Patronize - взять шефство над кем л. — take smb. under one’s patronage; шефствовать — be patron (of), take under one’s patronage, patronize; шефы, члены кооператива, общины, союза, товарищества — patrons.
Pseudo-cooperative associations - организации, которые представляют разные степени трансформации неприобретательских агрегатов экономических единиц (кооперативных организаций в чистом виде) в приобретательские коллективные экономические единицы (предприятия).
Spending households – расходующие домохозяйства
Tests – выборочные исследования, примеры, «критерии», случаи из практики.
Этот перечень терминов, имеющих непосредственное отношение к работе И.В. Емельянова, далек от завершения. Для того, чтобы сделать максимально адаптированным для восприятия современным русскоязычным читателем, авторский коллектив более года работал над «трудностями перевода». Что получилось в итоге – это максимальная идентичность с первоисточником 1942 года, соединенная с возможностью восприятия читателем 21 века.
Литература.
1 Емельянов И.В. «Экономическая теория кооперации. Экономическая структура кооперативных организаций». Перевод на русский язык Скоморохов С.Н, Антонова М.П., Царев В.М, М. Листерра. 2020, с. 440
2 История кооперации и Центросоюза, интернет-ресурс:
https://rus.coop/ru/history/, дата обращения 22.10.2021
3 Д. Б. Кувалин, Е. Ю. Болотова, В. Г. Тюкавкин, Л. Е. Файн КООПЕРА́ЦИЯ (Статья в Большой Российской энциклопедии) Интернет-ресурс:
http://dev.bigenc.ru/domestic_history/text/2094794 дата обращения 22.10.2021
4 Головина С. Г., Смирнова Л. Н. Научно-практические рекомендации по
использованию международного опыта развития сельскохозяйственной
кооперации в отечественной хозяйственной практике. Курган: Изд-во КГСХА, 2020. 273 с.
